Все началось 13 декабря 2008 года, когда мой несовершеннолетний сын, со своим совершеннолетним приятелем «П», "выпили пивка", и пошли домой. Они купили пневматические пистолеты, и у них в состоялся разговор о том, что интересно посмотреть, испугается этого пистолета или нет кто-нибудь.
Сын считал, что это безобидное действие, так как наш сосед с низу, кстати бывший милиционер, приходил к нам и пугал его пистолетом. Но когда мы написали заявление об этом в милицию, на нас самих чуть дело не завели – за оговор, а так же разъяснили, что в действиях соседа нет состава преступления. То, что было совершено уголовное преступление, ответственность за которое предусмотрена, как минимум двумя статьями УК РФ на милицию это не распространяется. А он по своей наивности считал, что закон один для всех.
В это время по парку шел мальчик, сын обогнал его и прошел мимо, когда обернулся, то не увидел «П», он вернулся и увидел, что «П» стоит около мальчика. Было темно, поэтому он ничего не видел. Он подумал, что «П», что-то спрашивает у мальчика, но ничего не услышал, он сказал «П»: — пошли и пошел. Когда он обернулся, то опять не увидел «П», он пошел обратно и увидел, что «П» выходит на тротуар. Они пошли на остановку, чтобы поехать домой. На остановке он вместе с «П» был задержан. Как потом выяснилось, «П» забрал у мальчика деньги, наставив на него пневматический пистолет. Он совершил – разбой, тяжкое преступление. Мой сын никаких действий не предпринимал. Он об этом узнал только в отделении милиции.
Поставьте себя на наше место, представьте себе, что это произошло с вашим сыном, и задайте себе вопрос: — виновен ли он? Если обратиться к букве закона, то в данной ситуации он не виновен! И за то, что совершил его знакомый «П» он отвечать не должен! Это однозначно. Но в этой стране закон, это река с непредсказуемом течением. И это течение зависит, прежде всего, от положения потерпевшего, положения его родителей, его показаний и желания его родителей мести. Да, да. Именно так, когда обидели нашего ребенка, мы желаем мести больше чем сам ребенок. Желание мести ослепляет разум и мало людей, которые оценивают ситуацию объективно.
При опросе, потерпевший подтвердил неучастие моего сына в этом деле. Но вот беда, опрос это документ, который служит для возбуждения уголовного дела, но после возбуждения к нему не относится. И потерпевший, если преследуется определенная цель, при первом допросе, может дать показания, которые будут отличаться от показаний при опросе, и это не вызовет ни у кого никаких вопросов.
Моему сыну было сообщено, что его приятель «П», наставил на мальчика пистолет и забрал кошелек. И спросили, что ему известно. Сын естественно ответил, что ему ничего не известно. Поверьте, все должно было на этом закончиться, и закончилось бы если бы не одно НО. Поэтому все только начиналось. Отцом потерпевшего мальчика оказался милиционер. Из «П» были выдавлены нужные показания, в которых он сообщил, что он действовал с моим сыном за одно, вместе. Теперь все зависело только от показаний потерпевшего мальчика, а они подтверждали, что сын не участвовал во всем этом.
Мы искали адвоката двое суток. Все время нахождения сына в ИВС. Мы много чего услышали про дежурных адвокатов, поэтому хотели избежать именно дежурного адвоката. Немного забегу в перед, то, что говорят о дежурных адвокатах это бред! Юридическая контора обязана предоставлять адвоката в случая предусмотренных законом. Этот случай может произойти в любое время, поэтому дежурят все адвокаты. И дежурным может оказаться любой. Ну, за исключением тех, кто ведет частную практику и у него есть постоянный клиент, который хорошо оплачивает его рабочее время, независимо от наличия дел. Мы очень активно искали адвоката и в итоге мы остановились на кандидатуре адвокатессы с Кировского района. Но получилось так, что она была занята 15 числа и нам ничего не оставалось, как воспользоваться услугами бесплатного, дежурного адвоката. Так как, наш сын был несовершеннолетним, а для несовершеннолетних адвокат обязателен, был вызван дежурный адвокат, которым оказался Бочков С.А..
Суд, рассматривая вопрос об избрании меры пресечения, освободил моего сына из под стражи и назначил меру пресечения в виде подписки о невыезде. Возможно, я ошибаюсь, но по этому району, о тех судьях, которые имели отношение к рассматриваемому делу, у меня сложилось положительное мнение. И оно основывается только на том, что судьи придерживались буквы закона. Они занимали нейтральную позицию и не выражали открытой неприязни к подозреваемому.
Тогда мы остановили свой выбор адвоката на Бочкове С.А. по трем причинам: во-первых, это была единственная кандидатура; во-вторых, он сразу нам дал понять куда может вывести эта кривая; в-третьих, произвел впечатление грамотного человека и не ломил цену, хотя его услуги не были дешевыми, но в тоже время они и не были дорогими, это была обычная цена для Самары.
Дело начали расследовать, а мы ждать, когда этот кошмар закончится. Мы еще не знали, что это было только начало кошмара. Тем временем отец потерпевшего получил информацию о том, что обидчиков его сына отпустили и, что скорее всего их не посадят. Это естественно не понравилось человеку, который жаждал крови.
Как я говорил, потерпевшим оказался сын милиционера. И из его показаний при опросе, следовало, что если даже и предположить, что мой сын и «П» договорились попугать, то фактически, при совершении преступления произошел эксцесс ситуации, так как «П» вышел за рамки договоренности – попугать, а стал отбирать у потерпевшего кошелек, наставив на него пневматический пистолет. По закону, даже исход из этой ситуации, просматривался не самый худший для нас вариант, разбоя нет, но есть угроза жизни. Это тоже преступление, но оно не тяжкое, а значить был шанс, даже если все будет перевернуто, получить условный, а не реальный срок. Но мы ошибались, ой как ошибались. Тогда мы еще верили в справедливость, правосудие, беспристрастность и тайну следствия, в защиту прав и свобод человека, а напрасно.
Коллеги милиционеры, разъяснили это отцу потерпевшего, что реальный срок вряд ли дадут. И тот решил закрепить результат, чтобы обидчики не соскользнули. Он рассказал об этом своему знакомым по району, в котором он работал, одним из которых был некто оперуполномоченный «Д», который подсказал, как организовал «месть». Все было организовано в стиле легендарных 30-х годов, когда обиженные личности писали анонимки в НКВД, а потом обидчиков либо расстреливали, либо отправляли строить каналы в стране.
Так случилось и в этот раз, «Д» рассказал про случай, который не будет раскрыт – так называемый «висяк», который и был описан в анонимке с припиской необходимых учасников преступления. Анонимка была написана и отправлена на соответствующий сай МВД. Спросите, почему я в этом уверен? Отвечу! Когда мы узнали про анонимку, мы проанализировали ее текст с нашим адвокатом. Все гениальное просто! Кто мог описать случай? Только знающий человек, либо участник, либо милиционер! Но это не раскрытое преступление и его потом вешали на нас, следовательно знающим человеком мог быть только милиционер. Анонимка шла якобы от одной из учащихся в техникуме, девочки, но вот в анонимке использовался специфический, примирительно для милиционеров сленг: подельники; разбойное нападение совершаемое группой лиц … и так далее. Учащиеся, тем более девочки не используют такой лексики. В-третьих, Кому из милиционеров это больше всего надо? Ответ сам по себе очень очевиден, только одному человеку, отцу потерпевшего мальчика. Ну и в четвертых, гораздо позже нам об этом сообщил один из работников милиции того района. В последствии, этот потерпевший, получая информацию от «Д» менял свои показания. Как только стало известно, что знакомый сына «П» воровал из дома золото и продавал его, потерпевший тут же вспоминал, что «П» требовал у него цепочку ну и так далее. Следом появлялись протоколы дополнительного допроса, в которых потерпевший настаивал на показаниях данных ранее, но давал дополнительные, которые отягощали содеянное. Двенадцати летний мальчик не мог додуматься до этого, этим делом руководил его отец, который и жаждал мести.
Естественно, была выдержана определенная пауза, о которой нам тоже сказал адвокат, и после новогодних праздников, все началось. Причем нагло, беспардонно, нарушая все законы, которые только можно было нарушить.
15 числа нового года, господин «Д» приехал в техникум, где учился мой сын, с целью забрать его для следственных действий. Мой сын позвонил мне и сообщил об этом. Я попросил, чтобы он передал телефон «Д», на мой вопрос – на основании чего моего сына задерживают? «Д» ответил: — там ему все объяснят. Я пытался облагоразумить «Д», говорил ему, что мой сын несовершеннолетний, и они не имеют права вот так просто взять и забрать его, что есть закон, который они в первую очередь обязаны соблюдать. «Д» ответил, что он все знает, и закон он не будет нарушать. Убеждать «Д» в том, что он обязан вызвать несовершеннолетнего через законного представителя было бесполезно, убегать от него – равносильно сразу подписать смертный приговор. Я был уверен, что следователь исполнит требование закона, и отпустит моего сына, так как он обязан освободить подозреваемого, задержание которого было произведено с нарушением УПК РФ, а в данном случае нарушение было очевидно.
Но как я говорил законы написаны не для милиции. И то, что они возьмут да и начнут их соблюдать — это полнейший Бред.
Как потом мы узнали, моего сына обвиняли в том, что он со своими знакомыми отобрали телефоны и маленьких мальчиков 2 числа.
Следователь провел процедуру опознания, естественно успешно, причем самое поразительное, что опознание проводилось с потерпевшим, которому о моем сыне рассказал знакомый потерпевшего, к которому якобы подходил мой сын. Вот так вот. Вдумайтесь в это!!! Этого опознания вообще не должно было быть в природе. Как можно было проводить опознание с человеком, которому о внешности было известно со слов друга????? Но это опознание было проведено и это состоявшийся факт. Нашего сына задержали и «закрыли» в ИВС. Мы естественно тогда еще не знали, что все эти действия были спланированы. Мы думали, что это чудовищная ошибка. И скоро все станет на свое место. Ой, как мы ошибались. Наш адвокат сказал нам, что игра идет не по правилам, не по закону, поэтому надо быть готовым ко всему. И сказал, чтобы мы подняли все документы, детализации переговоров, разговоров по сотовому, чеки и так далее. Цель — восстановить события того дня. Мы так и сделали, на наше счастье день был очень богат на события, поэтому нам не составило большого труда восстановить картину дня и по восстановленным событиям найти свидетелей. Мы предъявили свидетелей следователю, она сначала отказывалась их опрашивать, но адвокат сумел добиться того, чтобы свидетели были допрошены. Свидетели дали показания, что мой сын не мог совершать преступления, так как в это время он был в другом месте. Это было подтверждено документально. Теперь эта девушка уже не следователь, милиции не нужны такие, которые пусть и под нажимом адвоката соблюдают закон. Милиции нужны такие, которые, пусть даже нарушая закон, будут добиваться улучшения показателей, а то, что невиновный сядет в тюрьму это неважно. Девушка! Я вам благодарен, поверьте, вы ничего не потеряли, одним грехом на вашей душе меньше. А одной удачей больше. Мы живем в материальном мире, всем этим фигурантам придется отвечать за свои деяния. И самое главное они будут знать, за что отвечают, но раскаиваться будет уже поздно.
Спустя 48 часов суд, при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения, учел доводы адвоката о том, что следствию предъявлены свидетели, которые подтвердили нахождение моего сына в момент совершения преступления в другом месте, и вынес решение об избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде. Надо было видеть «Д», он был взбешен, стал угрожать адвокату, нашему старшему сыну. Кричать, что все равно он посадит нашего младшего сына. А теперь подумайте, к чему такая целеустремленность? «Д» был не готов к такому повороту событий. Но решимости выполнить заказ у него было не отбавлять. Поэтому «Д» не собирался выполнять решение суда — освободить моего сына в зале суда, задержал его и отвез обратно в отделение милиции. Где следователь «А-1» оформила протокол задержания моего сына, и его опять закрыли в ИВС. О факте задержания, причинах и основаниях задержания ни кто из работников милиции ни одному из законных представителей и адвокату не сообщил. В протоколе задержания отсутствовала подпись законного представителя и адвоката, а самое главное не записано ни одного из трех оснований, предусмотренных УПК РФ для задержания. Мы об этом предполагали, но были уверены, что эти подписи подделают. Однако этого не произошло, видно все понимали, что если это произойдет, то им не отвертеться.
Да, да! Вы не ослышались. Именно так, мой сын, по решению суда, был освобожден под подписку о невыезде, он был несовершеннолетним, его обязаны были отпустить, а потом вызвать через законного представителя. Все действия обязательно должны происходить с адвокатом. И как я говорил, не было ни одного из описанных в статье 91 УПК оснований для задержания. Но это по закону, а работникам милиции, участвующим в этом беспределе, и их руководителям закон не писан. В этом случае они повели себя как бандитская группировка в законе, при этом они были уверенны в своей безнаказанности. И основным фигурантом был оперуполномоченный «Д», знакомый того отца потерпевшего, о котором я писал выше.
После этого у нас не осталось сомнения, что все это заказ и дела фабрикуются. И преследуется четкая цель, посадить любой ценой. Так как мне трудно верится, что «Д» и следователь «А-1» не знали, что в это время они, в общем, нарушили семь статей УПК РФ 91, 92, 94, 423, 424, 425 и 426. И совершили уголовные преступления, которые квалифицируются тремя статьями УК РФ 126, 127 и 301. Не думайте, что я не знаю о чем идет речь, я знаю, о чем говорится в этих статьях. Да именно так, работники правоохранительных органов, отказались выполнять решение суда, и действуя по предварительной договоренности, похитили моего несовершеннолетнего сына и, используя свое служебное положение, незаконно лишили его свободы. Мы тут же обратились в прокуратуру этого района. Ответа не было, и мы тут же обратились в городскую прокуратуру. Но пока мы ждали ответы из прокуратур, «следственный беспредел» продолжался.
Допросы проводились без адвоката и законного представителя. На сына давили, ему говорили, что от него отказались все, и он теперь ни кому не нужен, ни адвокат, ни родители не хотят его видеть и требовали признания в преступлениях, которые он не совершал. О том, что бы кто из работников милиции объяснил ему его права, не могло быть и речи.
Через двое суток, с момента задержания, было проведено очередное опознание, статисты были даже близко не похожи на сына, но для следователя это не имело значения. Но вот незадача, надо было получить подпись адвоката и законного представителя, и следователь попросил адвоката и законного представителя подписать протоколы опознания и допросов задним числом. Да только этого не произошло. Бочков С.А. разъяснил нам, чем это чревато, поэтому не было и подписи законного представителя. Правда, нашелся адвокат, который подписался. Ну, бог ему судья.
На очередном заседании суда, рассматривавшего меру пресечения, следственные органы решили действовать наверняка, они умышленно исключили из дела регистрацию сына по месту жительства в г. Самаре, предоставив сведения, что он зарегистрирован в другом регионе России. На суде заявили, что он может скрыться, а также то, что он, будучи под подпиской о невыезде продолжает совершать преступления, но после вмешательства адвоката, вынуждено были признать, что они якобы оговорились, ошиблись. Судья на тот факт, что следователь и обвинитель лгут, не обратил внимания. Эта ложь сыграла свою, определенную роль при вынесении судебного решения. Но и свою, неотразимую роль сыграл судья «Д». Кстати бывший следователь. При рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения он допустил кучу нарушений УПК РФ. Я сомневаюсь, что он сделал это по незнанию. Судья «Д»:
1) не установил возраст подозреваемого, является ли подозреваемый несовершеннолетним — нарушение ст. 421 УПК РФ;
2) не рассмотрел вопрос соблюдения органами следствия требований при задержании и обоснованность ареста (заключения под стражу) несовершеннолетнего подозреваемого – нарушение ст. 94 УПК РФ и Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 7;
3) рассмотрел материалы дела и установил причастность моего сына к совершению преступления, тем самым рассмотрел вопрос виновности, чего делать судья не в праве рассматривая вопрос об избрании меры пресечения, нарушен п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 года № 1 "О применении судами норм УПК РФ";
4) не рассматривал возможность помещения моего несовершеннолетнего сына под присмотр законного представителя — родителей в соответствии со ст. 105 УПК РФ – нарушение ст. 423 УПК РФ;
5) рассмотрел тяжесть преступления как единственный и неоспоримый факт для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, при этом не рассмотрел состояние здоровья, несовершеннолетний возраст, то, что он является учащимся очной формы обучения,семейное положение, род занятий и другие обстоятельства — нарушение ст. 99 УПК РФ;
6) не обосновал исключительную необходимость избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, не указал конкретные факты того, что мой сын пытался скрыться от органов предварительного следствия или суда, пытался оказать давление на потерпевшего или свидетелей, пытался каким-либо путем воспрепятствовать установлению истины — нарушение ст.ст. 97, 99, 100 и 108 УПК РФ.
Обо всем этом мы написали надзорную жадобу в выше стоящую инстанцию. Мы знали, что судебная коллегия будет прикрывать своего коллегу, нарушившего закон, но я считал, что в этом случае им просто нечем крыть. В это момент я еще не потерял веру в справедливость и законность, но о факте нарушения УПК РФ мы еще написали заявление в прокуратуру на судью, так как последний, фактически совершил уголовное преступление. Так и получилось. Нас заверили, что всех этих нарушений на самом деле нет. А предоставленные нами медицинские справки о состоянии здоровья, это не смягчающие обстоятельство при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения. Нас утвердительно заверили, что мой сын совершил преступление в период освобождения от занятий, а факт того, что суд, при рассмотрении жалобы рассмотрел вопрос виновности, что делать запрещено (п.4 постановления Пленума ВС РФ от 05.03.04г. № 1); в ответе содержалось ложное утверждение, что мой сын совершил преступление, после того как ему была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде, так как, он ни секунды не был свободен после избрании меры пресечения в виде подписки о невыезде, он сразу, после избрания этой меры был задержан (протокол задержания это подтверждает); была приведено новое определение, при котором несовершеннолетний возраст приравнивается к совершеннолетнему – разница в возрасте менее года.
Я тут же написал жалобу в верховный суд, так как знал, что здесь пробовать добиться соблюдения закона бесполезно, раз даже судьи его не собираются соблюдать, а ищут предлоги, чтобы трактовать его по своему. Пытаясь надавить на наше незнание закона и пользуясь попустительством структур, которые призваны пресекать эти нарушения и полной безнаказанностью за содеянное.
Тем временем шли 10 суток, отведенные для поиска фактов виновности и вынесения обвинения. Сын содержался под стражей в СИЗО, попытки выдавить признание у моего сына ни к чему не приводили. Не каждый выдержит это. По заказу опера «Д» его связывали, опускали ноги в тазик с водой и опускали провода под напряжением. И многие другие изощренные способы, сломать волю и добиться признания. Эту информацию я получил от одного из знакомых работников СИЗО, но на происходящее он повлиять не мог. Я связался с адвокатом, объяснил ситуацию, как поступить и получил ответ. Который я через этого работника передал сыну.
В назначенное время мы прибыли в районное отделение милиции и установили факт пребывания «Д» наедине с моим сыном. Что происходило в то время, можно только догадываться. На наши вопросы «Д» отвечал на повышенных тонах и с явным раздражением. Он был сильно возмущен, что моего сына кто-то предупредил, что он без адвоката и законного представителя больше ни слова не скажет. «Д» предупредил сына, что ему лучше признаться, так как его все равно сегодня опознают. Из этих слов следовало, что все уже готово. И придется принимать неизбежное. «Д» привел и статистов на опознание, которые не имели ничего схожего с моим сыном. Он начал вести допрос со своими «дешевыми» уловками, пытаясь запутать сына, но адвокат напомнил ему, что при допросе несовершеннолетнего необходимо использовать простой язык с доходчивыми понятиями, избегая сложной юридической терминологии без давления на него и запугивания. Потом напомнил ему, что участие защитника в допросе несовершеннолетнего подозреваемого и обвиняемого для всех случаев его допроса обязательно, и информация, полученная «Д» при разговоре на едине к делу не относится. «Д» просто взбесился. Спокойствие адвоката и знание им своего дела выводило «Д» из состояния равновесия.
По ориентировке проходит личность мужского пола с прыщами на лице – при проведении опознания потерпевшим ни у одного из статистов, кроме моего сына, на лице не было прыщей. То есть на опознания, приглашались статисты, имеющие значительные расхождения с имеющимися приметами подозреваемого, а это очередное нарушение УПК РФ (см. комментарии к ст. 193), кроме того, про требования к статистам сказано в Бюллетенях ВССССР 1965 № 3 С. 28; ВССССР 1971 № 2 С. 37-38; ВС СССР 1968 № 2. Не смотрите на год, все эти документы действуют. Опознание прошло на ура для следователя, однако по поведению мамы потерпевшего мы поняли и были уверены, что милиционеры показывали потерпевшему либо фото сыны, либо статистов, но к сожалению это доказать очень сложно. Поэтому милиция и совершает эти нарушения.
Очередное опознание. Потерпевший не помнит точной даты, интересный факт! Дату ему досказали. На опознание были приведены статисты, внешне не схожие с моим сыном и у них не было на лице прыщей. Об этом заявил адвокат и записал замечание. Это замечание очень не понравилось следователю, и следователь сказал, что он отстранит его от дела. Следователю пояснили, что это не тот случай и в общем-то у нее нет такого права! В протокол опознания было записано замечание, что статисты не сходные по внешности с опознаваемым. Перед опросом, следователь не объяснил несовершеннолетнему потерпевшему, не подлежащему привлечению к уголовной ответственности за дачу ложных показаний, о том, что его неверная информация может помешать следствию, и, что его ложные показания могут повлиять на решение суда, который накажет невиновного. При опросе, потерпевший сказал, что у того парня, который забрал у него телефон лицо было закрыто шарфом до глаз, и он помнит только прыщи. При этом он опознал сына по горбинке носа, которая была закрыта шарфом. Со стороны это выглядит смешно. Как можно было опознать по той части тела, которой не было видно? Если бы следователь был беспристрастным, честным и действительно желал найти настоящего преступника, то он не стал бы дальше развивать события. А переключился на поиски настоящего преступника. Но это не входило в планы следователя, поэтому, я уверен, что он подсказал потерпевшему особенности примет сына. А иначе как он запомнил горбинку носа, которая была закрыта шарфом? Это еще раз доказывает прямую заинтересованность следователя «наказать» именно моего сына. В этом эпизоде свою неповторимую роль играла и мама – законный представитель потерпевшего, она перебивала адвоката, не давала нам и слова сказать, она поправляла показания сына, как будто это она потерпевшая или она присутствовала при нападении. А на вопрос: — зачем она это делает? Она не двусмысленно дала понять, что ей все равно кто за это ответит, главное, чтобы кто-то ответил. Следователь даже не пыталась объяснит маме потерпевшего, что у нее есть право делать подлежащие занесению в протокол замечания о нарушении прав и законных интересов допрашиваемых, а также с разрешения следователя задавать им вопросы, но не более. А о том, чтобы менять показания речи вообще не может идти (см. комментарии к ст. 191 УПК РФ). Следователь задал потерпевшему несколько вопросов, а когда получил не желательные ответы, стал задавать вопросы потерпевшему таким образом, что ему оставалось ответить только да или нет, а это наводящие вопросы, это очередное нарушение. Кроме того, был еще момент, который не оставляет сомнения в фальсификации опознания и передаче сведений опознающему об опознаваемом. Перед началом опознания следователь покинул кабинет. В это время мой сын поменялся местами со статистом. Потом зашла следователь, через некоторое время зашли потерпевший с мамой. Потерпевшему предложили опознать нападавшего, но ему ни кто не сказал, что мой сын сменил место. Потерпевший сразу пошел к тому месту, где сидел до этого мой сын и уже хотел показать на статиста, но его мама сказала: — не торопись, вспомни, что тебе говорили. Мальчик постоял, подумал и показал на моего сына. Из всех, присутствующих на опознании только у моего сына на лице были прыщи. Он по ним и опознал.
В том, что это дело нагло шьется белыми нитками по черному полотну, уже не было никакого сомнения. И мы начали писать во все инстанции, по всем нарушениям, в МВД всех уровней, в прокуратуру и так далее. Чем больше к нам приходило ответов, тем больше должностных лиц становились соучастниками этого милицейского «беспредела». Тем временем пришел ответ из верховного суда. Нам ответили, что сначала данный вопрос должен рассмотреть председатель президиума областного суда. Мы написали туда. Мы торопились, так как наш сын должен был вскоре стать совершеннолетним, и тогда наши заявления просто не будут принимать, поэтому мы запаслись несколькими чистыми листами с его подписью. Из областного суда пришел ответ, но не от председателя, а от простого судьи, дескать, все проверено, нарушений нет. Только я до сих пор не могу понять, как можно что-то проверить, не запросив ни одного документа??? Мы повторно написали заявление председателю областного суда и попросили не затягивать время, так как его ответ необходим для обращения в верховный суд. И стал ждать. Тем временем дела объеденили и передали другому следователю «С».
Мы приспособились к милицейской тактике. Наши жалобы в следственное управление и руководство МВД доводились до следователя. А это значить, что следователь будет вынужден зачистить свои «косяки» — нарушения закона, допущенные во время следствия. Но жалобы принесли свои плоды. Следователь стала вести себя не так нагло, он стала выбирать слова, делать осторожные заявления и старалась соблюдать закон. Но мы понимали, что это будет не долго. Адвокат стал выбирать статистов, которые были более или менее схожи с моим сыном. И после того, как следователь указывал на место перед опознанием, в последний момент сын менялся со статистами местами. В результате несколько опознаний для следователя провалились. Она сделала вывод из этой ситуации и поменяла тактику. Статистов адвокату выбрать не давала, на замечания, что статисты не сходны по внешним признакам не реагировала. Нас с адвокатом стала отводить в кабинет, где проводилось опознание, так как мы, находясь вне кабинета, видели все нарушения и сразу писали замечания и жалобы во все инстанции. Потом заводили статистов и понятых. Мы всегда обращали внимание на любые мелочи. При очередном опознании, в кабинет опознания зашли понятые без верхней одежды. До этого все всегда были в верхней одежде. С понятой следователь разговаривала на ты. Мы сразу обратили на это внимание. Когда следователь спросила, где мой сын будет сидеть, он указал на стул. Когда все заняли свои места, следователь вслух назвала номер места, где находился мой сын. Потом попросила понятую сходить и позвонить по телефону, чтобы вызвать потерпевшего. Мы поняли, что понятая кто-то из своих. И мы не ошиблись. По закону, покидать пределы кабинета, после того, как все заняли свои места для опознания – запрещено. О том, что говорила понятая по телефону ни кому не известно. Потом следователь выглянул из кабинета и что-то кому-то говорила. Это тоже запрещено. Потом зашел пострадавший и не дожидаясь, пока его попросят опознать нападавшего, сразу назвал номер места, где находился мой сын, слово в слово повторив слова следователя. Что это по вашему если не фальсификация? При опросе, пострадавший все рассказывал как стихотворение. Но только адвокат просил рассказать про приметы (одежду, рост и т.д.), не по теме следователя, пострадавший не мог двух слов связать, начинал противоречить ранее сказанному. Видно этого в текст забыли внести. Следователь это увидела и сразу стала отводить вопросы адвоката, мотивируя, что это не важно или какая разница. Или на суде поговорите. Из судебной практик – предвзятость (однобокость) следствия может послужить основанием для отмены приговора. Кроме того, как я говорил есть решения Конституционного суда, указывающих на незаконность действий следователя, который собирает только информацию обвинительного характера. В интернете про это много статей.
Мы учли эти ошибки и на очередное опознание пригласили одного из родственников. Пришли немного по раньше в отделение милиции. Родственника поставили поодаль от себя, типа он нам незнаком. И стали ждать. Как только прошел опер «Д» мы показали его родственнику. Потом «Д» вышел из отделения. Через некоторое время «Д» привел статистов. Мы сказали об этом родственнику, он возмутился, там ни одного не было похожего на нашего сына. Потом пришел адвокат и мы все прошли в отделение милиции. Родственник остался в стороне. Мы зашли в кабинет следователя. Все шло по запланированному следователем сценарию. Нас отвели в кабинет для опознания. Со слов родственника. Дальше «Д» зашел в кабинет, где был потерпевший.
Пока родственник, стоял в коридоре, к нему! Вдумайтесь в это! В отделении милиции, не выходя на улицу, дважды подходили следователи, забирали паспорт и требовали, что бы он расписался в качестве понятого при проведении контрольной закупки наркотиков! Когда родственник говорил, что это противозаконно и его за это могут осудить, ему говорили, что все нормально, его ни кто в суд не будет вызывать. Он забирал паспорт и говорил, что напишет в прокуратуру по этому поводу, а ему отвечали, что если они захотят, то на него самого дело заведут и посадят. Вот оно истинное лицо нынешнего работника милиции. Люди это мусор. Это цифры в отчетности. Глубоко наплевать кого и за что посадить. И виноваты в этом МЫ! Потому, что ставим подписи под документами, по просьбе милиции, даже не осознавая, что помогаем посадить в тюрьму невиновного, просто потому, что кого-то надо посадить. Лишь бы нас не трогали. И пока нас это не коснется, нам наплевать на это. Преступники не растут как грибы, а рост преступности связан с тем, что сажают невиновных людей. А это порождает чувство безнаказанности, что стимулирует преступную деятельность. Нельзя подписывать такие бумаги, просто подумайте, что завтра вы окажитесь на месте того парня, просто потому, что прищемили дверью хвост кошки, хозяином которой был чиновник, который позвонит знакомому милиционеру, а тот таким вотобразом, не выходя из кабинета, повесит на вас дело, сошьет доказательную базу и в итоге вас низа что, совершенно реально посадят в тюрьму.
Когда потерпевший и «Д» шли по коридору отделения милиции, у «Д» зазвонил сотовый и он вслух произнес место, где находился, как потом выяснится, мой сын, родственник тут же сказал «Д», что передача таких сведений запрещена законом. «Д» попытался угрожать ему, но родственник сказал, что у него есть диктофон и он эту запись передаст в прокуратуру. И УСБ МВД, только не города а России. «Д» поинтересовался, у родственника, кто он, потом сильно возмущался и пытался убедить его, что мой сын отъявленный преступник и его место в тюрьме. Потом из кабинета, где проводилось опознание, вышел потерпевший с отцом и сказал «Д», что не опознали. «Д» был очень удивлен этому.
Я искренне благодарен отцу потерпевшего («дополнительного» дела, которое шили моему сыну). Им тоже владело желание мести и желание вернуть утраченное. Но он не стал срывать зло на первом попавшемся, а настоял на том, чтобы его сын говорил правду. Он потом и на суде, когда у его сын начнет играть воображение и он захочет об этом заявить, отец скажет, чтобы сын ничего не выдумывал, а говорил правду. И сын скажет правды, что лица нападавших были закрыты шарфами до глаз, поэтому он не может точно сказать, кто это был. ОГРОМНОЕ СПАСИБО ВАМ! За другие пострадавшие, которые были с ним рядом, уверенно опознали сына. Вот только мне очень интересно, каким образом? Отец потерпевшего (дело с которого все началось — пневматические пистолеты) так и не расстался с желанием посадить моего сына.
Тем самым временем наши жалобы приносили свои плоды. Основным было то, что на нас прекратили вешать дела, так называемые «висяки». Второе, прокуратура замолчала и это нам не нравилось. Мы написали много заявлений о возбуждении уголовных дел против должностных лиц, которые являлись пособниками преступной деятельности следователей. Так в УК РФ есть определения их деяниям и эти деяния называются преступлением, и за это предусмотрен совершенно реальный срок заключения, я не вижу другого названия их действиям. Пособничество выражалось в полном бездействии. Так как на наши заявления должен был прийти четкий ответ либо о возбуждении уголовного дела, либо в отказе в возбуждении уголовного дела с указанием причин. Но ничего этого не было. Прямо как в песне: – круговая порука мажет как копоть, я беру чью-то руку, а чувствую локоть.
Пришел долгожданный ответ от председателя областного суда. В ответе все как обычно, одно настораживало, если это написал действительно председатель, то нам придется идти до Верховного суда однозначно. Мы к этому были готовы.Устранив замечание Верховного суда, мы опять отправили жалобу в Верховный суд и стали ждать.
Адвокат предупредил меня, что необходимо собрать как можно больше доказательств о месте пребывания сына в момент преступлений. На свидании с сыном в СИЗО мы рассказали ему про «билинг». Это система позволяет определить местонахождения человека в момент пользования сотовым телефоном с хорошей точностью. Так как, в промежутке времени, когда совершались преступления, в которых обвинялся мой сын, на номер сына были входящие звонки и исходящие звонки с номера, то его месторасположение можно было легко установить. Сын сразу сказал, что надо запросить. Мы еще сомневались в невиновности сына. Мы сходили к оператору сети, в которой был номер сына. Они разъяснили, что эту информацию они могут предоставить только по запросу милиции. Адвокат написал соответствующее ходатайство следователю. Если честно, следователь не ожидал такого хода, но исполнить ходатайство он был обязан. Хотя и сопротивлялся этому. Но под давлением адвоката вынуждена была послать соответствующий запрос оператору сотовой связи.
Надо отметить, что следователь «С», превзошла своих коллег – предшественников. Она четко понимала, что опознания, учитывая, что они проводились с нарушениями закона, были не более чем холостой выстрел. А других доказательств не было, потерпевшие путались в показаниях, без подсказок и наводящих вопросов не обходились. На суде вряд ли кто-то будет подсказывать. А время шло, и оно уже было нашим союзником. Следователь «С» сделала ход «конем». Она составила протоколы, некоторые задним числом, в которых свидетели утверждали, что опознания проводились по закону, статисты были все похожи. Только вот она забыла спросить, знают ли эти свидетели требования, предъявляемые к процедуре опознания. И то, что она их уверяла, что их не вызовут в суд она тоже ошибалась. Эти свидетели на суде скажут, что им следователь сказала: — подписывайтесь, вас все равно на суд не будут вызывать. Она нашла скупщиков телефонов, которые якобы скупали телефоны у моего сына. И которые уверенно опознали моего сына, только вот все четверо почему-то купили у сына один и тот же телефон и примерно в одно и тоже время. Как они умудрились это сделать, ни кто так и не понял, но на суд они не явились, их не смогли разыскать, но они даже не прятались и продолжали «работать» на Кировском рынке. Мы естественно написали новые заявления на свидетелей, давшие заведомо ложные показания и на следователя, который совершал служебный подлог и фальсификацию материалов уголовного дела. Ну и заодно написали в генеральную прокуратуру, по поводу того, что прокуратуры, в которые были написаны заявления о уголовных преступлениях, совершенных работниками «правоохранительных органов» в отношении моего несовершеннолетнего сына, ни как не реагируют на эти заявления.
На каком-то этапе следствие ускорилось. Следователь начал торопить нас. Мы не понимали, почему вдруг такая спешка. Скорее всего, конечно, это только предположение, наши письма, заявления и жалобы, которые были написаны в вышестоящие инстанции принесли долгожданные плоды. И я предполагаю, что было некое разрешение проблемы на уровне телефонного разговора между всеми кругами «правоохранительных органов», так как все эти «личности» понимали, что они нарушили закон и эта «грязь» вот-вот выльется за пределы области. И тогда им придется расстаться со своими насиженными местами. Поэтому по общей договоренности движения и ускорились. Внезапно пришел ответ из районной прокуратуры, который гласил, что обвинение на сына передано в суд. Потом еще один, в котором говорилось, что пока нет основания привлекать свидетелей, давших ложные показания, так как еще не вынесен приговор и они могут на суде отказаться от этих показаний. Обложная прокуратура отправляла наши жалобы и заявления в городскую, те в районную, а те молчали. И о возбуждении или отказе в возбуждении уголовных дел в ответах не было ни слова.Следом пришел ответ из Верховного суда, в котором они опять оказывали в рассмотрении нашей жалобы, поскольку документы не заверены печатью суда! Раньше они конечно об этом не знали, поэтому забыли об этом упомянуть в предыдущем ответе? Документы посылались одни и те же! Если видели, то почему сразу не написали? Если не видели, то куда и чем смотрели? Это к вопросумоего предположения и круговой поруки.
Была назначена дата рассмотрения дела в суде, но судья ушел в отпуск, назначали нового судью «Т». Который рассмотрел дело. На суде адвокат представил неопровержимые доказательства невиновности нашего сына. Документы, показания свидетелей и сына составляли единую картину того дня. Причем свидетелей было далеко не один и не два. Однако, совершеннолетний знакомый сына «П» стоял на своем. Он утверждал, что все инкрементируемые преступления совершил вместе с моим сыном, причем он пошел на поводу у моего несовершеннолетнего сына. «Государственный» обвинитель «С» произнес очень яркую речь, высказав предположение, что мы все договорились о том, что надо говорить. Только вот когда ему задали вопрос, на чем основывается его предположение, так как есть официальные документы, которые подтверждают пребывание моего сына в другом месте, когда совершались преступления. Он ответил, что мой сын помнит, что было в тот день, а вот про другие не помнит. Интересное суждение! Не правда ли! Как можно, находясь в СИЗО, договориться с теми, кто на свободе? Разве, что «Государственный» обвинитель «С» лично приносил в СИЗО телефон для моего сына? Так как их перед свиданием все сдают. Кроме того, все разговоры свиданий записываются и если бы были доказательства того, что мы хоть намекнули бы сыну про алиби, это сразу попало бы в дело и было оглашено на суде. А этого не произошло. Если хотя бы один из свидетелей покажет, что видел обвиняемого в другом месте во время совершения преступления, то 100 судов по 100 делам не станут выносить обвинительный приговор по таким делам. Но в этом случае, сразу вся правда, этого «состряпанного» дела, выплывет наружу. Сразу станут известны все фигуранты этого беззакония, которые занимают должности в «правоохранительных» структурах. А их круг за время ведения этого дела стал приличным. И фигурировали буквально должности всех уровней. Поэтому суд признал моего сына виновным. Но приговор основывался только на предположениях виновности, одна фраза – он мог быть некоторое время дома, потом совершить преступление и вернуться домой – чего стоит. Исходя из этого, сопоставив документы и показания свидетелей, которые его непосредственно наблюдали, во время, когда кто-то совершал преступление, в другом месте, можно сделать вывод, что у моего сына раздвоение личности, так как он может находиться в двух местах одновременно. Поэтому моего сына не лишали свободы реально, а только условно.
Наш адвокат Бочков С.А. настаивал на подачи кассации, он был уверен, что это дело будет в итоге выиграно! Я тоже был в этом уверен, но сын попросил оставить все как есть. Он очень многое пережил, поэтому я не мог не согласиться с ним. Если бы это касалось только меня, я бы добил этих деятелей, пусть даже ценой своей жизни. Но по просьбе сына мы прекратили это дело, мы выплатили, что присудил нам суд, который опять забыл, что любой материальный ущерб должен быть доказан. Слова в этом случае не принимаются, рассказать можно много. А этого на самом деле может и не быть.
Конечно, суд признал виновным моего сына, это его право. Только я уверен, что мой сын не виновен, а невиновность доказывать нет смысла. Он таким образом попытался спрятать преступления своих коллег разного уровня. Но доказательства их преступлений никуда не делись. Кроме того у нас есть копии всех этих документов и при определенных, для нас нежелательных обстоятельствах все это сразу всплывет. И чем закончится? Одному богу известно!
Потом я разговаривал со знакомым сына «П», он сразу сказал, что его предупредили, те, кого принято называть работниками милиции, что если он не покажет на моего сына, то ему свободы не видать, а если покажет, то отделается условным. Может это и правда? Я не знаю. Только это не основное. А основное то, что он совершеннолетний, а мой сын несовершеннолетний, вот он и валил все на него, чтобы смягчить свою участь.
Система правосудия у нас в стране гнилая, коррумпированная, должности передаются по наследству. О нормальном знании и всецелом соблюдении законов пока нет речи. Одни «понты»! С этой системой на нашем уровне в данный момент бороться бесполезно. Но в этой системе работают люди! Эти люди нарушают законы, которые призваны охранять. С ними бороться можно и нужно. И это должен делать каждый.
Если бы с кем-то из моих знакомых случилось нечто подобное, что случилось со мной, я бы им порекомендовал поступить так:
1. Когда станет известно, что любимое чадо подозревается в совершении правонарушения. Отнестись к этому надо как получится. Но истерику надо прекращать, чем можно быстрее. Панику вообще прекратить и не допускать. Надо четко понимать, что если это правда, то уже ничего не изменишь. А если не правда, то изменить можно. Но паника, истерика и депиляция волос на голове не помогут.
2. Надо постараться, спокойно, поговорить на эту тему с чадом. Но только в том случае, если это можно будет сделать с глазу на глаз. В любом случае, у вас не будет никакой уверенности, что вам скажут правду. Поэтому вам придется сделать выбор между – поверить своему чаду или быть им обманутым, но приложить все силы для помощи; — или проверить кому-то и тем самым помочь на 100% посадить своего ребенка.
3. Поговорить с работниками милиции. Они ничего по существу не скажут, но их чрезмерная уверенность в вине вашего ребенка и попытка убедить вас в этом должны заставить вас задуматься над тем вопросом, что их действия, скорее всего (100 из 99) направлены на то, чтобы посеять в вас сомнение и выключить на начальном этапе из игры, а за это время найти доказательства вины или, как в моем случае придумать их и подогнать.
4. Нанять адвоката, чем быстрее он включится в дело, тем больше шансов на успех. Для этого о возможной кандидатуре можно спросить у следователя. Они в посоветуют вам скорее всего своего знакомого, который при определенном вливании денег, может повернуть дело по другому – на более легкую статью или того, с кем им работать проще, а значить сплести сети так, что из них не вырвешься. Поэтому, если вы решите бороться, лучше выбирать адвоката из тех, кого следователи хают. Надо еще помнить, что адвокат из другого района всегда темная лошадка для недобросовестного следователя, так как повадки и движения «своих» они уже знают.
Но надо помнить, что только в кино адвокат проводит свое расследование и т.д., на самом деле это не совсем так. Адвокат может начать исполнение своих обязанностей после окончания предварительного расследования. Поэтому в период предварительного следствия адвокат следит за соблюдением закона при следственных действиях, а это тоже не мало важно. В этот период очень многое зависит от родителей, чем больше они соберут информации, тем лучше. Часть можно предоставить следствию, для проверки его беспристрастности. Адвокату, учитывая его загруженность, без помощников будет очень трудно добиться желаемого результата. Поэтому надо будет решить, самим помогать или нанять помощника. Мы помогали сами.
5. Купить новые уголовный и уголовно-процессуальный кодексы, комментарии к ним в двух экземплярах, один для себя, другой для ребенка и начать их срочно изучать. Подружиться с интернетом, это лучший советник, там есть все, надо только правильно задать вопрос. Проверять лично каждое слово и действие следователя. Все это поможет вам исключить обман со стороны следствия. А также адвоката, если вы ошиблись в выборе. Надо помнить, что вежливый и грамотный оппонент это своеобразный шок для следователя. Они привыкли иметь дело с теми, кто молчит и кивает головой. Надо знать свои права и не просить, а требовать их предоставления. Не надо бояться и стеснятся.
6. Не теряя время собрать чем можно больше справок о состоянии здоровья, с места работы или учебы, характеристики с места работы или учебы, от соседей. А если получится и хоть одно доказательство невиновности. На это очень мало времени, но это все пригодится при рассмотрении вопроса об избрании меры пресечения. Вопрос виновности на таком заседании суда запрещено рассматривать, но он все-таки рассматривается, поэтому ваше упоминание о том, что у вас есть доказательство невиновности и вы его готовы передать следствию (просто не успели) или то, что следователь не хотел его принимать — 90% вашего успеха в этом деле. Несовершеннолетний это как слепой котенок, его незнанием и доверчивостью пользуются не чистые на руку следователи, а таких, на мой взгляд, большинство. Надо помнить, что если несовершеннолетний попадет в СИЗО его там могут сломать и ни кто не поможет. Его показания без адвоката, конечно, ничего не значат, но вы должны помнить, что в любую секунду может появиться новое дело, из числа «висяков», к которому ваш адвокат еще не будет допущен, а дежурный адвокат окажется своим, который зафиксирует чистосердечное признание. И потом ни кто не докажет, что его выдавили. А потерпевшие, даже не видя в момент нападения на них преступника, уверенно опознают вашего ребенка, как в моем случае.
7. Если ваш ребенок на свободе и вдруг приходит дядя милиционер и говорит вам, что вашему дитятке надо проехать с ним, вежливо, запишите его данные, так как потом в жалобе вы не сможете указать его фамилию, и вежливо спросите основания для этого, потом, в любом случае скажите ему, чтобы тот, выписал повестку и выдал ее. А если ваш ребенок моложе 18 лет, то напомните ему, что у него нет права забирать вашего ребенка, и что он обязан вызвать его через законного представителя, то есть вас.
8. О всех фактах нарушений надо писать заявления, жалобы и письма во все инстанции. Если одна инстанция отписывается или не дает ответ, скорее всего так и будет, надо сразу выше. Никогда не пишите о всех фактах нарушениях сразу. По каждому факту отдельная «бумага». Посылать по почте с уведомлением и копией вложения. Чиновнику будет проще ориентироваться и легче отвечать, а вам легче контролировать. Надо помнить еще о том, что чем больше отписок-пустышек, тем быстрее чиновник слетит с должности. Он тоже об этом помнит, поэтому так проще его заставить работать. На все ответы-отписки надо писать жалобы вышестоящему руководителю о бездействии его подчиненного вплоть до президента.
9. Если получите ответ об отказе в возбуждении уголовного дела против должностного лица, а у вас есть доказательства, то не стесняйтесь подавать в суд заявления о возбуждении уголовных дел. Скорее всего такой возможности у вас не будет, вам ни кто не будет отвечать, как в моем случае, но если это случится, эту возможность нельзя упускать.
10. Любое решение суда можно обжаловать в вышестоящем суде вплоть до верховного. Не надо стесняться обжалования судебных решений. Кто работает в суде? Бывшие прокуроры! Кто работает в прокуратуре? Бывшие милиционеры! Это своеобразная династия! Клан! Участники которого, всегда стоят за «своих», даже когда они не правы. Не бойтесь дойти до Верховного суда, как только вы к нему приблизитесь, можно ждать положительного решения от тех, кто вас раньше игнорировал. Все боятся за свои кресла, поэтому, ради кого-то они им не будут рисковать.
11. Признаваться или нет, это дело сугубо личное, но на мой взгляд, если есть 100% доказательная база против, то надо признаваться. Но надо помнить, что одному дадут меньше, чем двоим. Поэтому, если эпизод групповой, активный должен брать все на себя. Но вы должны помнить о том, что этого скорее всего не произойдет, так как активные, среди подростков, почти всегда это просто трусы и «мудаки», они просто выпендриваются перед знакомыми, доказывая свою состоятельность, чаще из-за легких денег, так как они видят, что при помощи денег могут завоевать расположение знакомых. Поэтому, когда они попадают, они стараются свалить все на кого угодно и вы можете оказаться в их числе. Поэтому надо помнить, что вы в другом окопе, в окопе на против вас находятся все, кроме вашего адвоката и его помощников, в окопе на против вас не друзья а враги. Всегда надо помнить об этом и верить не словам, а фактам.
В итоге, в моем случае так и вышло. Я хочу поблагодарить нашего адвоката Бочкова Сергея Алесандровича, который помог достичь нам положительного результата. Несмотря на то, что следователи оговаривали его на предмет его знаний. Мы уже готовы были отказаться от него. Но потом остыли и поняли, почему они это делали. Огромное спасибо Вам. Я знаю, если бы мы пошли дальше, мы бы победили. Нас устроил этот результат. А на потерпевших, которые пол года не помнили кто на них напал, а потом вдруг прозрели, мы не стали писать заявление только потому, что мы не желали им того, через что прошел наш сын. А то, что они получили деньги с невиновного, по себе знаю, отдать придется в 100 раз больше. И они будут знать, почему они теряют.
Я просто хотел поделиться полученным опытом борьбы против существующего «правосудия», которое кишит такими операми, следователями и судьями, которые вот так просто могут лишить человека самого дорогого – части жизни, которую он вынужден будет провести в тюрьме лишь потому, что эта группировка будет покрывать друг друга. Если это поможет хоть одному человеку, то я написал это не напрасно. Надо помнить – жизнь одна, и не кому не позволено лишать нас ее части. Говоря о том, что "НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ОТНИМАТЬ У НАС ЧАСТЬ ЖИЗНИ!", я имел ввиду время проведенное по необоснованному заключению в СИЗО и незаконному заключению в ИВС, и то, что даже условное осуждение, которое гораздо лучше реального, лишает части жизни, так как в нашей стране осужденные люди автоматически лишаются возможности работать по ряду профессий и во многих заведениях, так как туда по просту не берут тех, кто когдато был осужден. И мы в это уже убедились. Так мой сын выиграл конкурс на работу в "Эльдорадо", но его не взяли. Конечно, официально нам сказали, что пропала необходимость, а неофициально, что не могут нас взять потому, что имеется судимость, причем об этом мы не говорили, но они об этом узнали.